История русских церковных приходов во Франции не может быть отделена от возникновения юрисдикции Православной церкви на Западе. История зарубежных приходов является не только славной главой истории Русской Церкви, но и православия вообще. Видимым образом эта история делится на два очевидных периода: до и после большой эмиграции — и не только русской, и не только на Запад.
До XX века православное присутствие на Западе было весьма скромным. Первый русский храм был основан в Стокгольме в 1618 году по Столбовскому мирному договору, после Смутного времени. Во Франции в 1727 году при русском посольстве был устроен храм, при котором проживал постоянный священник в Париже о. Даниил Яковлев. В 1816 году в Париже на Дарю была устроена посольская церковь. Иконостас ее был написан итальянцем Людовиком Рудьо в 1854 году. Вскоре, в 1859 году, в Ницце императрицей Александрой Федоровной была построена первая русская церковь во имя св. Александры — она существует и поныне. К этому времени многие русские съезжались на французский Лазурный берег, и приезд русской императрицы повлиял на развитие русской колонии в Ницце.
В Париже в 1846 году о. Иосиф Васильев начал хлопотать о постройке нового большого храма, так как храма на Дарю уже не хватало, — в те годы на Пасху было больше двухсот причастников, а помещение было маленькое, это была просто частная квартира. И в 1857 году ему наконец удалось начать сбор средств, и вскоре начата была постройка на Дарю большого собора во имя св. благоверного князя Александра Невского.
Этот храм уже не считался посольским. Основной вклад сделан был императором Александром II — 150 тысяч золотых франков — по тем временам сумма огромная. Пожертвования были самые разные, и не только от русских. Храм был заложен в 1859-м и освящен в 1861 году, в день перенесения святых мощей Александра Невского, епископом Леонтием, викарием митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского. До конца XIX века было построено еще несколько храмов во Франции, греческий собор в 1895 году, затем русские храмы — св. кн. Александра Невского в г. По на юге Франции в Пиринеях — в 1867 году, Покровский храм в Биаррице в 1892 году, в Каннах — во имя архистратига Михаила — в 1894 году, в Медоне — во имя иконы Всех скорбящих Радости, и, наконец, большой собор в Ницце в 1910 году, на месте смерти цесаревича Николая Александровича. Примерно в это же время были построены храмы и во Флоренции, и в Сан-Ремо, в Италии. На протяжении тех же лет были построены еще несколько храмов в Германии, в курортных городах Баден-Бадене, Эймсе, Дармштадте…
Мирная православная жизнь той поры весьма изменилась с наплывом беженцев из России, захваченной большевиками. Мирный дух и церковное бытие храмов закончились в 1920 году, когда прибыли беженцы. В основном это были белые воины с семьями, интеллигенция…
В 1923 году хлынула волна греческих беженцев из Малой Азии. В том же году архиепископ Евлогий поселился при соборе на Дарю и этим положил начало западноевропейской епархии. Вообще трудно было сказать, сколько русских было во Франции, еще труднее сказать в наше время, сколько православных осталось во Франции. Они рассеялись по всей стране, и всюду, где не было старой церкви, строили новые, основывали свои приходы, используя подчас случайные помещения, гаражи, амбары, бывшие магазины…
Вскоре только во Франции стало около ста приходов и общин. Несмотря на то, что многие еще мечтали о скором возвращении в Россию и сидели на чемоданах, церковная жизнь организовывалась и казалась уже незыблемой. Для духовного окормления беженцев нужны были священники, их было немного, но желающих принять священство оказалось все-таки достаточно — так многие воины стали священнослужителями. Одно время большинство духовенства было целибатным.
Архиепископ, а впоследствии митрополит Евлогий очень заботился об основании богословской школы, и благодаря усилиям Михаила Осоргина в 1925 году была куплена бывшая немецкая кирха с помещениями и достаточной территорией на восточной окраине Парижа. Все это было преобразовано, были построены новые помещения для Богословского института — так было названо это учебное заведение в 1925 году в память Петроградского института, действовавшего с 1919-го по 1921 год, до тех пор, пока все академии и семинарии не были закрыты большевиками.
Среди духовенства, оказавшегося на чужбине, были примечательные люди. Многие русские батюшки отличились в истории РПЦ во Франции. Например, о. Леонид Кроль. Он жил в маленьком приходе города Монтобан на юге Франции. Он вообще спас этот город от немцев во время войны. Когда они входили в город и хотели начать расправу над жителями, он надел рясу и с крестом вышел навстречу войскам и этим остановил немцев. Они не посмели поднять руку на город. Когда он умер, то благодарные французы даже одну улицу в этом городе назвали его именем.
Следует также упомянуть духовную деятельность о. Алексея Медведкова, который служил тоже на юге Франции, в Альпах, в городе Южин. Он родился в России в 1867 году и после переворота попал в руки ЧК, его страшно мучили и избивали — от перенесенного у него до конца жизни лицо было несколько перекошенным. После эмиграции он служил в Южине, где и умер в 1934 году. Его похоронили на местном кладбище, и в 1957 году, когда французы решили перенести кладбище на новое место, то мэр сообщил православным, что, мол, займитесь вашими могилами, сейчас мы все это разроем, и вы можете похоронить всех ваших родных на новом кладбище. И вот разрыли могилу о. Алексея, и оказалось, что он совершенно нетленный, и весь гроб был цел, и сам он, и все его облачение было как новенькое. Более того: его тело сохранило гибкость, он совершенно не окоченел, и когда его гроб вынули и открыли, то все подходили, прикладывались. Были вызваны православные из Парижа, и стали советоваться, что делать. Решили перенести его мощи в Сент-Женевьев-де-Буа, на русское кладбище, где и был он похоронен в крипте. Несмотря на то, что гроб был открыт и несколько дней простоял просто так, тело его абсолютно не переменилось и сохранило ту же нетленность и ту же гибкость. Все думали, что это такое, что это за знамение. И вспомнили, что он никогда ничего плохого не говорил ни о ком, что делал только добро людям, неприметное.
Итак, многие храмы устраивались повсюду, где оказывались русские люди. Русским общинам в этом помогали городские власти, выделяя помещения и даже иногда клочок земли. Вообще французы весьма доброжелательно относились к русским.
Отношения зарубежного русского Православия с местным католицизмом складывались очень непросто. Одно время они православием вообще не интересовались, делали вид, что такой конфессии не существует. Старались перекрещивать православных при смешанных браках, и ни в коем случае не хотели православного брака. И еще заставляли православного из такого брака подписывать декларацию-обещание, что дети будут католиками. Так продолжалось практически до начала 60-х годов, и только потом они от этого отказались, во многом все-таки преуспев.
В 30-х годах наступила некая юрисдикционная смута, но она не особенно помешала жизни приходов. После войны все улеглось. В 50-х годах стал явственно ощущаться некий кризис в Западно-Европейской епархии, выразившийся, в частности, не только сокращением числа приходов, но и переводом богослужения на французский язык. Ощущение незыблемости православия во Франции стало исчезать. Во-первых, русских стало значительно меньше — многие умерли, многие уехали в Америку. Кроме того, сказывалась ассимиляция через смешанные браки и давление католицизма. Ощущался недостаток в смене духовенства. Это общий процесс секуляризации мира. Провинциальные приходы стали один за другим закрываться.
Сегодня не только среди прихожан, но и среди клиров, среди духовенства уже чуть ли не половина священнослужителей иностранцы. Так постепенно развивается франкофонное православие. Не французская Церковь, а франкофонное православие, так как все эти приходы принадлежат русской епархии и питаются русской традицией. Русские приходы еще долго будут играть важную роль в источнике традиции, и в области православной мысли, и в области литургической практики.
